χεραξ

Лежащая на краю стола солёная селёдка приоткрыла левый глаз и лукаво подмигнула кому-то незримому. Феофаныч задумчиво почесал свою окладистую бороду, но, не получив от неё никакого ответа на затаившееся в душе сомнение, налил себе ещё стакан крандызябры.

Между тем картинка за окном избушки окончательно погасла — вестимо, сам брат Саваофыч опять запрятал за пазуху солнушко, дабы отдохнуть от трудов дневных и немного вздремнуть под убаюкивающие завывания блуждающей в чёрной пустоте метели.

- Эх-х, с — философически крякнул Феофан, — и на кой ему сдалась вся ента канитель?

- Да чёрт его разберёт, — прочавкал в ответ Андреич, жадно откусывая от рыбины хвост.

- Чур меня! Андреич?! Ты откудова взялся?

- Телепортировался.

- Чаво?

- Ничаво. Страшный суд сегодня малевали в Успенском — увлеклись, засиделись дотемна. А на, улице, сам знаешь, в такое время лучше не показываться — метель, лихие человеки, койоты... Пришлось силой молитвы перемещаться.

- Ишь, какой... духовный...

- А ты думал. Не зря столько лет исихазм практикую...

- Словов-то нахватался... Был ведь человек как человек, пока с этим Данилычем не связался...

Обгрызынная селёдка насмешливо улыбнулась, и, подмигнув правым глазом,

протяжно прорекла густым басом Данилыча:

- А хочешь, Феофаныч, мы и тебя просветим...

- Робяты... вы это... не того... — пробормотал испуганный Феофаныч.

- Не ссы, братушка, — подбодрил Андреич. — У тебя темпера есть?

- Дык есть конечно — знашь, сколько Саваофычей намазал — в сенях проходу нет...

- Хорошее дело. А дверь на печке нарисовать сможешь?

- Ща, — коротко выпалил Феофаныч, и, допив остатки крандызябры прямо из горла, скрылся в сенях.

….Вернулся просветлённым и торжественно-решительным, сжимая в руках огромную кисть и ведро разноцветной грязюки.

- Ща, будет вам рисуночек... — в считанные секунды под искусной рукой богомаза на белоснежной печи возникла мутно-фиолетовая дверь — кособокая и маняще-зловещая, в лучших традициях русской иконописи.

- Ну чё скажешь, Андреич?

Андреич загадочно прищурился — почти как покойная селёдка — и, выдержав мучительную паузу, тихо произнёс:

- Куда б ты хотел отправиться, Феофаныч? Может, в рай махнём?

- Не-е, на хрен надо...

- А чё так? Это ж мечта всей твоей богомудрой жизни?!

- Мечта на то и нужна, чтобы быть мечтой. Ежели я скажу ей: «Ты, грёза моя заветная, давай раскалдыбривайся, она лишь грустно-грустно вздохнёт в ответ и, тихо так всплакнув на прощанье: «Дурень ты, Феофаныч», навсегда исчезнет. Да и что мне делать в раю — там и крандызябры, чать, днём с огнём не сыщешь...

Прервав размышления своего создателя, намалёванная дверь со скрипом приоткрылась — откуда-то с той стороны мира на Феофаныча пристально смотрели неведомые сущности.

- Милости просим, добрые люди, — растерянно пробормотал печке Андреич, первым заметив вторжение таинственных сил. — Заходите, коль пришли.

- Это ещё вопрос, кто к кому пришёл, — глухо донеслось в ответ. — Как сказал один святой отец, если долго всматриваться в бездну, бездна начнёт всматриваться в тебя.

- Эко диво, — крякнул изумлённый Феофаныч. — Никак, страхование бесовское. Пойдём, Андреич, чертей посмотрим — авось и Страшный Суд быстрей у тебя пойдёт.

Феофаныч перекрестился и шагнул в разверзшуюся бездну, Андреич нервно сплюнул и последовал его примеру.

...Первое время там ничего нельзя было различить — светлые очи богомазов заволокла кромешная тьма. Однако спустя некоторое время стали различимы поросшие ржавым мхом стены какого-то мрачного тоннеля, непреодолимо влекущего на самое дно ада.

- Охренетушки, — восторженно присвистнул Андреич. — Вот оно, Веельзевулово царство...

- А вот и сам сатана, хе-хе... — поросль мха напротив Андреича закряхтела, зашевелилась и вскоре чудесным образом превратилась в согбенного старца, закутанного в греческую рясу и увенчанного огромной грибообразной шляпой.

- Хе, хе, да вы зря распаляетесь, братушки. Это не ад, это будущее. Всё, что осталось от Святой Руси.

- Что осталось? — не понял Феофаныч.

- Труба. Нефтепроводная. Правда, по ней уже давно не течёт никакой нефти. Иссякла, родная, аки благодать Божия, и все потихонечку вымерли. Один я сохранился целёхонек. Нестор Мухоморов, летописец последних времён.

Старик дружелюбно протянул ветхую руку оторопевшим пришельцам и, в торжественном молчании совершив обряд приветствия, жестом пригласил следовать за собой.

Труба медленно поплыла вниз, словно пытаясь убежать от самой себя, от этого вечного затхлого мрака, полновластно утвердившего здесь долгожданный конец света.

- Вон, глядите, — заговорщицки прошептал Нестор, доведя гостей до огромной злосмрадной лужи, посреди которой весело плескался обросший бурой шерстью лешачок, — ваш дружок.

- Саваофыч?! Что он делает?!

- Хе-хе, творит нас с вами. Херакс, херакс — всегда удивлялся, как это у него так здорово получается.

- Блдлм, блдлм, — неожиданно выпалил Феофаныч, с горестью чувствуя, что становится лужей.

- Блдлм, блдлм, — обречённо отозвался Андреич.

- Блдлм, блдлм, — пробулькал Саваофыч и, приблизившись к богомазам, незамедлительно их выпил.

- Ну что, теперь ваша душенька довольна? — равнодушно поинтересовался у грозного демиурга Нестор.

- Э, нет, — погрозил мохнатой лапой лешачок. — Ступай-ка, братец к себе, скушай ещё грибочков, и коли кто примерещится, снова веди ко мне.

Летописец ничего не ответил. Его скорбный ссохшийся мозг терзала какая-то громадная всепоглощающая мысль, готовая в одно мгновение разорвать в клочья череп и, победоносно вырвавшись наружу, затопить собою всё мироздание...

...Вместо того, чтобы привычно повиноваться Саваофычу, Нестор выпил его до дна и отправился плескаться в манящую жижу:

- Хе, хе, херакс, херакс...